19,30 Нулевой. Для Люцифея Сатана.-> Тех. помещения. + для телепортов и медиков

[Leonarde]

Леонард ждал Люцифея, со спокойствием человека, которому все равно. Он имел на это право. Он уже все решил. Хотя слова Крылова директора слегка беспокоили.
Габрилович сидел, вытянув ногу с коленом, которое после боя и в честь грозы нещадно ныло, пил травяной чай и читал хорошую книгу. Атмосфера пыточной директора ничуть не смущала. Здесь даже оказалось уютнее, чем в его кабинете. Потому, что под землей - с естественным экраном от электрических разрядов бушующей грозы.
Может быть, стоит себе кабинет в подвале организовать. Хотя это несколько эксцентрично. Это тянет за собой необходимость лифта... пока полоса препятствий еще не дооборудована не стоит распылять усилия строителей. И все же... здравая мысль.

Люцифей Сатан написал прощальные письма перед смертью для: Беккета, Ромовш, Карнахену и Макарову. Письма под дверями в коттеджах.

В 23.00 по всей территории Академии - и в здании, и снаружи, включилось аварийное освещение. Также включились громкоговорители, и раздался приказ директора:
- Охрана - на нижние уровни. Бригаду ремонтников во второй зал,
- Свободные телепортанты - в первую узловую. ...... с медиком.

Завершено

@темы: Нулевой, Александр Петтифер, Натаниэль Керзон, Люцифей Сатан, Леонард Габрилович, Ярослав Крылов

Comments

[Люцифей Сатан]

Из медблока Люц сбежал через час, как только к нему вернулся слух и ощущения. Но все же ему срастили все кости. полностью залечили бедро, но не успели долечить рану на груди и зашили ее.
Замотанный, в своей грязной и окровавленной одежде, он заявился домой, первым делом написал Беккету и Ромовш прощальные письма, Так же написал Стешу и Пашке, прося всех поблагодарить остальных кто его поддерживал. Так же там он просил прощения за свои выходки и прощался, говоря что был рад познакомиться. Стиву и вовсе признал что он ему очень нравится.
После этого переоделся в чистую рубашку, брюки и сапоги, привел волосы в порядок, и пошел разносить письма, подпихивая их под двери коттеджей.
Так прошло много времени, началась гроза, и поняв что даже погода его оплакивает он улыбнулся и направился на нулевой, попросив охрану проводить его, объясняя что его там ждет директор.
На самом деле не было страшно. Было даже как то и грустно и весело одновременно. А еще было ужасно стыдно, перед собой и всеми, ведь жизнь дала ему шанс, а он его сам угробил. По дороге он много курил, что называется перед смертью не накуришься.
С такими мыслями он и спустился на нулевой и вошел в дверь которую ему показал охранник.
Директор уже его ждал, а следовательно ни на что хорошее не приходилось надеяться.
- А последнее желание перед казнью полагается?
Сразу спросил он с порога закрывая за собой дверь. Ему сейчас очень хотелось выпить и снова перекурить, и потом уже плевать что будет, все равно ведь убьют.

[Leonarde]

И все же, не смотря на внешнее спокойствие и внутреннюю попытку успокоиться Леонард был зол. Зол на Люцифея с его выходками, которые потянули за собой цепь дел и внимания, которое он предпочел бы избежать. Зол на грозу, которая словно царапала когтистой лапой мозг. Зол на Торна, зол на жену, вообще на весь мир. Следов боя на его лице не было, но это не значит что директор их не чувствовал. Остаточно пульсировала бровь. Ныло колено. И каждый сильный разряд в небесах заставлял едва ли не морщиться. Словно когтями по стеклу.
Момент, когда вошел Сатан, совпал именно с одним из разрядов - и директор поднял на парня раздраженно-холодный взгляд.
- Да. Туалет - там. - Кивок на скрытую за панелями неприметную дверь.
Какие у Сатана могут быть желания в данном случае? Только подготовиться встретить смерть наиболее достойным образом.
Леонард собирался вколоть парню болеутоляющее - но излишнее внимание Крылова к персоне Сатана означало расследование, и означало тщательную экспертизу патологоанатома. Сам того не желая, попыткой спасти жизнь парню, ясновидящий обрек его на смерть мучительную. Можно бы было отключить Сатану нервы электричеством - но сейчас Леонард способность опасался использовать. Чем еще ему эта комната нравилась - минимумом электроприборов.

[Люцифей Сатан]

На злобный взгляд и такой ответ он только печально вздохнул и отрицательно качнул головой.
- Нет, в туалет мне не надо. Дома сходил.
Он так и стоял у двери, комната его пугала не только своими приборами, но и тем что она замкнутая и мрачная. Хотя вот судя по тому как директор развалился в кресле, ему тут было комфортно.
- То есть вы все же отказываете мне в последнем желании? Жаль. Это испокон веков было и есть.
Он вздохнул и подумал что надо было у Беккета выпить для храбрости чуть-чуть. Потом он уставился так же не добро на директора и сделал несколько шагов в его направлении.
- Слушайте. А за что вы меня так ненавидите? не я один тут пакости делал. Так почему именно меня такое желание убить? Давайте на чистоту? Вы ведь все равно меня убьете, нас никто не слышит и никто не смотрит на нас.
Он то знал почему ненавидел. Потому что в первое же их знакомство его приложили об потолок. Но вот за что его так ненавидят не понимал. Хоть он и улыбался и выглядел спокойно. внутри все больше начинало трясти, а в животе сворачивался тугой ком, тянул и давил.

[Leonarde]

- Опорожнили кишечник, мочевой пузырь и проблевались? - скептически.
Понятно, что уровень страха у Люцифея начинал зашкаливать. Он был злой мальчишка, и с поломанным инстинктом самосохранения. Но все же не без последнего.
Габрилович закрыл книгу и положил на край стола.
- Я не такой уж старый. - Чтобы знать что там было испокон веков. Все же уточняя, чего так добивался в "последнем желании" парень: - Что вы хотите?
Их действительно никто не слышал и не видел. Комната была экранирована, камеры директор отключил.
Недолгое молчание, прежде чем ответить:
- "Ненавидеть" довольно громкое слово. Вы меня раздражаете. И нет, я не убиваю людей, которые меня раздражают. Мои чувства к моим решениям не имеют никакого отношения.
- Я просто хочу от вас избавиться. Вы портите все показатели дисциплины и успеваемости в этом заведении. Мое прошение о вашем переводе было несколько раз отклонено. Вы не только "самый медленный корабль" флотилии - вы словно вирус одним своим присутствием заражаете других людей. Более старательных. И более достойных.
Например, Карнахена, за которого Габрилович был готов сражаться со всеми психологами МОРИСС - и который из-за Люцифея сегодня напал на преподавательницу. Что могло вылиться в смертный приговор уже для Стеша-Эго.
Директор все-таки применил способность. Электронный замок двери за спиной Люцифея со щелчком закрылся.

[Люцифей Сатан]

Люц скривился и мотнул головой.
- Нет, не блевал. Да правд и нечем было бы особо.
И правда он не ел сегодня ничего, кроме пол шоколадки и куска пиццы перед турниром. Вспомнив про пиццу и подругу, которая ждала его сегодня на ужин, а получит только прощальное письмо от него он печально улыбнулся.
Прости меня. Подвел я тебя.
Про то кто старый, а кто нет он не стал спорить, по сути да, директор не был старым.
- Выкурить сигарету и выпить сто грамм виски, или коньяка.
Или вообще чего-то. Он очень любил алкоголь, но давно его не принимал. Потому что тут негде было достать особо. Но сомневался что директор ему позволит и то и другое. Но все же перед смертью очень хотелось. Но вот ответ реально огорчил. Он много чего ожидал услышать, но не такого и не от директора. Хотя в какой-то мере именно от директора такое и ожидал услышать, только вот это шло в разрез с тем что ему втолковывали про мирисс.
- Хорошо хоть честно ответили. А то все мне тут трындят про то что каждый паранорм важен для организации... а оказывается срать вам всем на это... успеваемость вам нужна... показатели.
Он усмехнулся на слова и снова усмехнулся когда щелкнул замок на двери. Теперь точно все пути были отрезаны. да и даже если бы и хотел сбежать то куда? На руке браслет, бежать просто некуда, дома нет, семьи нет, он никому у людей не нужен, тем более даже если своим не нужен, паранормам.
- Вирусы тоже бывают полезны если их правильно применять.
Фыркнул он все же не удержавшись. на директора смотрел хоть и нагло с вызовом, но все же с опаской, и внутри все сильнее дрожало. Все же умирать так оказалось страшно. Да еще и в таком месте и от руки человека который тебя призирает. Он бочком двинулся по стенке к ближайшему предмету на который можно было присесть.

[Leonarde]

- От вас и без того несет, словно от старой пепельницы.
Директор, как человек некурящий, более того - некурящий совсем недавно,хоть и сидел далеко, но запах чувствовал.
Поднялся, и, тяжело опираясь на трость, дохромал до стенного шкафа, который оказался баром. Смотрел недолго. Достал бутылку, которую счел подходящей.
- Каждый. - Люцифей имело право на горечь. На то, чтобы обвинять. Теперь, когда он уже покойник.- Вам пытались помочь. Вы эту помощь скомкали, выбросили и помочились на нее. И этот разговор не имеет смысла.
Леонард все решил. Конечно, каждый важен. Но иногда приходится ставить приоритеты.
- Алкоголики одни... - вполголоса. Транжиры и алкоголики. Потому, что Габрилович не сомневался (хотя, конечно, он проверит), что оставленная в сейфе бутылка куплена на бюджетные деньги Академии. Штамповка на днище пузатой бутылки утверждала, что напиток выпущен коньячным домом Деламин, и что это этому спирту полтора века.
- Да. Вбрасывать на вражескую территорию.- Насчет вирусов. - Не прислоняйтесь к этому, подставка вращается.
Коньяк был не только неприлично дорогим, но и сорока процентной крепости. И если Люцифей опьянеет, глотнув на голодный желудок, беды не будет. Не самолетом же ему управлять. ... но я бы не пил. Потому, что смерть - последнее важное, что может случится с человеком. И Габрилович предпочел бы встретить ее с ясным разумом.
Подходящего бокала для коньяка не было. Леонард налил его в простой стакан, что можно было бы отнести к деяниям, равным святотатству.
Развернулся, взял Люцифея за плечо, и подвел к забитой вертикально широкой сосновой доске с утрированно-огромными железными обручами вверху и внизу - для рук и ног. Такая доска не перевернется.
- Пейте. - Отдавая парню коньяк. Несколько больше заказанных ста граммов.
Леонард не убрал руку, удерживая Люца за плечо. Чтобы не делал глупостей. Чувствовал, как парня трясет.
- Вас я бы сравнил с герпесом.

[Люцифей Сатан]

Проигнорировал слова про пепельницу, а что делать курил он много, тем более когда готовился к смерти. А ведь безумно страшно было самому идти сюда, не что бы тебя скрутили и привели, а именно самому сюда прийти. Он не считал это мужественным поступком, просто считал что раз все равно убьют то чего тянуть. Но все же ему это стоило огромных усилий учитывая его паранойю.
- Ага. Дали время. И недели не прошло.
Он фыркнул потому что не считал это временем для того что бы освоиться в мире который долго не видел. От подставки отпрянул, но спорить по поводу того куда и как выкинуть кого не стал. Он уже понимал что с этим человеком бесполезно. Хотя конечно было безумно обидно такое слышать про себя, и в другой бы ситуации он бы дал в морду. Но это уже пробовал, да и не был сейчас агрессии. Был страх, тоска, обида и желание все поскорее закончить.
Смотрел на стакан, он знал что его не развезет и жалел об этом, но его удивило что все же желание выполнили да еще и не пожадничали таким дорогим напитком.
Когда директор к нему подошел и взял за плече весь вздрогнул, показалось что сейчас тот его просто таки силой напоит и причем так что бы больше никогда не хотелось. Но нет. ОН послушно прошел куда указывали и вели, стал там, его передернуло от вида доски, он уперся в нее, и взял стакан.
- Спасибо.
Все таки искренне благодарил. Сделал несколько маленьких глотков и довольно улыбнулся. Напиток был отменный и приятный. Он пил не спеша, но и не затягивал, не желая еще больше раздражать Габриловича. Пока что. Потом конечно он не сдержится, и ляпнет гадость. Но сейчас вроде как была последняя минута тишины и спокойствия. И он ей наслаждался как и напитком.
Скоро я буду с вами... мам...пап...
Это вызвало даже нежную улыбку на губах. Он допил коньяк и отдал стакан директору, который так его и не отпустил. го перестало трясти. Стало тепло и спокойно. Пока что.
- Пусть и герпес.
Пожал плечами. Какая разница что о тебе думает тот кто тебя убьет. Это уже не имеет значения.
- Только пожалуйста... не выключайте свет пока я не умру.
Вот темноты боялся панически. А умереть в темноте тем более. Лучше видеть чье-то лицо, пусть и мучителя, но все же не в одиночестве и темноте умереть.

[Leonarde]

- Пожалуйста. - Забрав стакан и поставив на столик рядом.
Как оказалось, далеко Люцифею ходить не надо было.
- Снимите рубашку. Можно туда. - Указав соседний инструмент пыток, который мог бы поработать как плечики. Хотя для Люцифея это уже не имело никакого значения: мятая после него останется одежда или нет.
После Леонард - вновь за плечо - развернул Сатана вокруг оси и прижал парня к той же доске. И спокойно и надежно приковал парня, подняв и чуть раздвинув его руки. Широкие стальные зажимы изнутри оказались обиты чем-то неприятно-мягким. Ноги парню сковывать Леонард не стал.
Проверил как держит и отступил.
- Как угодно. - В ответ на странную просьбу не выключать свет.
Люцифей мог бы повернуть голову - вправо или влево. Мог шевелить ногами. На этом его свобода заканчивалась.
Габрилович отступил в сторону - к шкафу с инструментами. Открыл и, не выбирая, взял плеть.
Он предупреждал, что смерть Сатана будет долгой и болезненной. И выглядеть она будет как слишком затянувшееся развлечение.
- В ваших интересах не отключать болевые рецепторы. Если вы еще можете их контролировать. - Все же парень сильно "износил" регенерацию на арене. - Быстрее потеряете сознание.
Габрилович давал советы, словно речь шла об уроке.
Плеть, которую он взял, была тяжелой и нейлоновой. Не секс-игрушка - инструмент, в умелых руках рассекающий одним ударом кожу и кость.

[Люцифей Сатан]

Спорить не стал, начал снимать рубашку, но вот от такого простого и спокойного приказа по телу прошла дрожь и прошиб холодный пот. Стало снова страшно и алкоголь уже не согревал как прежде. Руки дрожали, так что он запутался в пуговицах, но все же снял и повесил рубашку куда указывали, хотя и не понимал зачем. Хотя, хоронить то его будут в чем-то, если будут конечно хоронить.
Его снова взяли за плече и развернули, это нервировало но он не сопротивлялся, позволив заковать себя.
- А я думал вы как все, выебать первое дело.
Не смог сдержаться, просто что бы скрыть то как ему страшно сейчас. но голос предательски дрогнул. Но вот получив ответ что свет не выключат ему стало стыдно за свои слова и он прикусил язык, пробормотав нечто на подобие благодарности уткнувшись в доску лбом и не пробуя смотреть что же там достают.
- Я не на столько владею регенерацией. И вообще у меня мало сил на способности осталось. Ну и потом, какой смысл, позже или раньше. Все равно ведь приведете в себя и будите убивать дальше, пока точно не сдохну.
А потом вдруг стало страшно намного сильнее, потому что он вспомнил что при регенерации она до последнего будет работать и он скорее от истощения умрет, чем от наносимых ран. Вспомнил и утренние слова Шаэра. Очень хотелось попробовать договориться с директором, но не стал. переборол себя. Тот бы только унизил и ничего бы не поменялось.
Хоть сдохну достойно...если получится...черт... дайте мне сил...

[Leonarde]

Все-таки Сатан вновь нес характерную для себя ерунду. Леонард раздраженно поморщился. Высоко над ними грохнул гром. Очень близко. Так, что задрожали стены.
Вторая реплика парня осталась тоже без ответа. Директор тёр пальцами висок. Молния ударила рядом. Рядом, но не в громоотвод Академии. Но все равно достаточно близко, чтобы директор ощущал ее - ВСЮ, Мощь, скорость, разряд.
Люцифею предстояло какое-то время мучиться страхом и ожиданием, пока Габрилович сгонял ощущение власти с кончиков пальцев. Потому, что это была власть. То, что ему предлагала гроза. То, о чем нашептывала. Словно любовник-любовница, многоликий, многоголосный. Возьми меня, правь мной.
И, конечно, это означало, умри в ту же секунду.
Может быть, я делаю нечто опасное, обучая Карнахена... Регенерация, воздух, электричество. Его подопечный мог бы однажды держать стихию в кулаке. Стать одним из самых сильных и опасных паранормов.
На какой-то миг показалось, что это Стеш прикован к доске. Светлые волосы, тонкая сильная спина. Директор вновь потёр висок, сбрасывая галлюцинацию.
Кнут в руке Леонарда кратко и сильно взвизгнул - и опустился на спину парня. Сразу открывшийся кровавый "рот" , от плеча до поясницы. Разорванные кожа и мышцы.
Не давая времени даже на вдох Леонард ударил еще. И еще. Раскрывая на спине Люцифея глубокие раны - и вбивая ударами парня в теплое дерево.
Пауза, давая Люцифею продышаться.

[Люцифей Сатан]

Ожидание порой бывает страшнее самой пытки. так было и сейчас. как казалось парню. не выдержав долгой паузы он все же повернул голову, на сколько это было возможно и пытался посмотреть чего же тянет директор. но ничего не было понятно.
Черт...черт...черт... да что же это такое..ну почему нельзя убить быстро... садист хренов...
Тело все сильнее трясло и от страха и как казалось от холода, хотя в помещении не было холодно. Просто нервы потихоньку сдавали.
Может он передумал... черт...ну пожалуйста... ну передумай...
Сейчас как никогда хотелось жить. И раскаты грома, где-то очень далеко, давили на психику сильнее молчания, хотя и оно давило. Люц только прикусил губу что бы не начать выть от пугающей тишины и ожидания. От напряжения мышцы стало сводить судорогой. И только он уже думал сказать что-то, как последовал первый дар, вырвавший из груди крик. Громкий, ужасный крик боли. Спину обожгло невероятно сильно, и пусть он частично был привычен к боли, но это превосходило многое. И тут же следующий удар, и еще. Дыхание перехватило. Рот открылся в немом крике, легкие обжигало от нехватки воздуха. И снова удар. Так что в голове загудело. Он вздрагивал всем телом, впечатываясь в доску, которая стала казаться шершавой от того насколько все нервы были оголены. Чувствовалось как по спине течет горячая жидкость.
Перерыв в ударе, глубокий вдох, с хрипом и стоном. Боль режет так что жить и правда не хочется. И в то же время просыпается дикое противоречивое чувство, жить, на зло всем. Выжить любой целой, что бы доказать что он чего-то стоит. Просто что бы на зло всем выжить. Что бы себе доказать что он не пустое место. Что бы боли доказать что она мелочь. Хотя она как острые зубы. как скальпель врезалась в спину, так что живот сводило. Ноги дрожали, руки напряжены до предела. И очередная пауза не приносит облегчения.

[Leonarde]

Даже с истощенной регенерацией Сатана то, что убило бы другого в пять ударов, для Люцифея могло затянуться на полночи. А то на всю ночь - огненной болезненной пытки. И к смерти парень мог уже прийти полностью свихнувшимся от испытанного. Вопящим безмозглым созданием. Но для смерти все равны.
С хлыста капала кровь, со спины Люцифея капала. Люц уже не кричал, пытаясь заглотнуть воздух - но его крик словно бился у директора под черепом. Крик, судорожный стон. Из-за непогоды у Леонарда вдруг началась мигрень. Из-за грозы, и того, что один парень огрел меня по голове, небольшое уточнение, А не одной грозы
Впервые Габриловичу захотелось убить Люцифея. Не устранить, как помеху. А убить. Наслаждаясь его смертью, наслаждаясь его болью - а затем отсутствием в мире. Удовольствие, подобное тому, что бывает когда удаляют старый вечно ноющий зуб.
Свист следующего удара потонул в грохоте грома.
Одиночное касание кнута. Брызги крови, рванувшие не вниз - а вверх, на потолок. Габрилович "сдернул" бич так, что тот протянулся по Люцифею всей длинной.
Стук рукояти - директор отбросил кнут и тот упал, ударившись о стену, и отскочив.
Габриловича вдруг взбесило то, что он так хочет убить Люцифея. Он не хотел - хотеть. Нет правильных действий там, где примешиваются эмоции.
Леонард вновь прижал пальцы к виску, в котором словно билась шаровая молния - под каждый удар пульса. Не будь Люц в таком плачевном состоянии, он бы решил что мальчишка напоследок решил устроить ему аневризму.
Нужно сбросить заряд.
Шаг в сторону. Протянутая рука к единственной трубе центрального отопления - дельная мысль о том, что зимой здесь будет прохладно, и надо установить отопление лучше, - и ослепительная молния, связавшая на миг директора и трубу, до которой оставалось сантиметров тридцать. Рванувший в разные стороны ветвистый змей. Бело-синий. Вошедший в те экзекуторские инструменты, что были ближе, и расплавившие их в мгновение ока. Благо - до Люцифея достал лишь грохот и резкий запах озона.
Директора отшвырнуло в другой конец комнаты.
Леонард не знал, что в тот момент, когда он пытался сбросить свой излишек электричества - так же сделала и молния, ударив в громоотвод Академии. Связанный с пресловутой трубой. И всей системой электричества здания.
Где-то далеко начала вопить сирена. Из дверного замка змейкой вытянулась черная струйка дыма напрочь сожженного устройства.
Габрилович упал за столами, и Люцифей его видеть не мог. В экзекуторской воцарилась тишина. И густая смесь запахов: озон, горелый пластик, кровь.

[Люцифей Сатан]

Следующий удар отличался от тех что были до этого. Хотя силы он был такой же, зверский, но на этот раз не только рассек кожу, но протянулся по ране. Это заставило парня снова кричать, он дернулся всем телом желая избавится от хлыста, который казалось долгие минуты скользил по его ране, вжался грудью в доску, запрокидывая голову, из глаз непроизвольно потекли слезы. Перед глазами начало плыть, но боль не давала потерять сознание, а в ушах стоял звук собственной рвущейся плоти.
А потом вдруг наступила тишина, в которой громко прозвучал удар кнута об пол. У Люца подкосились ноги и он висел на руках, ожидая нового удара, теперь уже не понятно чем, но знал что это будет еще страшнее и больнее чем предыдущие. Ему казалось что он фактически ощущает ненависть Габриловича, не смотря на его слова до этого.
Но пока ничего не происходило, он пытался отдышаться, проклиная все на свете и свою регенерацию, которая пусть и оооочень медленно но все же работала, хотя бы останавливая кровь и не давая ему смерть от ее потери.
И тут произошло то чего совсем не ожидал, директор пошел к трубе, а потом была ослепительная вспышка электричества, завоняло гарью, а мужчину откинуло в другой конец комнаты, за столы. И наступила тишина. Режущая слух тишина.
Сначала Кай вроде бы и обрадовался, думая про себя что так и надо этому гаду, но постепенно понимал что ничего не изменится, а директор все не шевелился. Парень попробовал вывернуть голову, но не смог ничего увидеть. Шли минуты, но директор не подавал признаков жизни. И вот теперь стало страшно, он слышал как замок защелкнулся. а значит он тут заперт. И если директор откинет копыта, то ему точно несдобровать и его отправят на опыты в отместку.
- Эй... садюга....вы там живы?
Хрипло просипел пытаясь понять что с директором. Но ответом была тишина. Шли еще минуты, и нервы парня не выдержали. Он конечно был слаб, спина болела так что и жить не хотелось, но он заставил себе применить способность, и металл на его руках раскрылся. Он не понимал почему ему не заблокировали способности, но сейчас это было в тему. Тут же рухнул на колени и тяжело дыша развернулся пытаясь понять что и как и набираясь сил и смелости встать.
Плавно поднялся, стиснул зубы и зашипел от боли. Крехтя и постанывая, ойкая и шипя он двинулся к столам, за которыми лежал без чувств директор. Присев возле того на колени он снова применил способность и определил что тот жив. Это уже радовало. Но очень хотелось быстрее со всем покончить.
Люц аккуратно похлопал того по щекам, а потом не удержавшись вмазал сильную затрещину, в отместку за спину.
- Эй. Приходите в себя.

[Leonarde]

Габрилович дышал, но это было слабое дыхание человека, находящегося в глубоком обмороке.
Правая рука мужчины потемнела, покрывшись странным ветвистым узором: черно-серебристое железо, въевшееся в кожу, воспалившуюся ожогом по краям. Труба была цинковая - не совсем тот тип металла с которым привычно и удобно работать. Но именно тот, который напыляют электричеством на детали. В молниевый ожог на коже Леонарда электролизом попал и цинк. Сам разряд прошел от руки мужчины через бок в ногу - и через ногу ушел в землю. Расплавив все металлические детали на одежде и обуви и оставив неприятный горелый запах.
Трость Леонард успел отпустить - как раз за миг до удара. Иначе бы вся мощность разряда прошла через грудь и сердце, и Люцу оставалось шлепать по щекам труп.
Голова Габриловича безвольно шевельнулась от легких хлопков. И дернулась в сторону - когда Люцифей щедро въехал затрещиной.
Едва заметное изменение дыхания. Дернувшиеся веки. То ли голос парня, то ли затрещина - что-то помогло. Леонард очнулся.
Моргнул, поморщился. С трудом сфокусировал взгляд. Затем оттолкнул "металлической" рукой Люцифея, поворачиваясь на бок. В голове у директора словно взорвался разряд. Во рту был неприятный острый вкус. По руки и боку расползалось чувство ожогового жжения. Но это было ерундой по сравнению с тем, что он остался жив. И его даже сейчас не стошнит.
Молча - взгляд на присевшего рядом парня. С трудом вспоминая кто перед ним, где они, и что они тут делают. Еще одно усилие для раскалывающейся головы - вспомнить что его ударило током. Почему так произошло Леонард еще не знал, а предполагать не было сил.
- Подайте мне рацию. - Сипло. С трудом садясь. - Она там... на столе.
- Откуда гарь? - Потому что только пожара не хватало.

[Люцифей Сатан]

Все же директор не умер и это порадовало, не потому что переживал за того, а потому что если бы тот умер обвинили бы его, и тогда уж точно смерть такая какую ему обещал директор показалась бы раем.
От толчка он вскрикнул и поморщился, застонал но усидел на коленях, спину обожгло и очень захотелось съездить Габриловичу еще раз по рожи но уже кулаком. Сдержался видя состояние того и его ожоги.
Так тебе и надо скотина..
Но в слух ничего не сказал. Ему было тяжело говорить от боли. Он плавно, аккуратно поднялся и пошел искать рацию. Нашел. Но ее состояние не радовала. она поплавилась ка и все приборы которые попадались на глаза. Но все же принес ее директору и принялся осматриваться.
- Короткое замыкание. Молния. Все приборы... сгорели. И дверь. Вот и гарь.
Потом криво усмехнулся.
- И от вас гарью несет. Поджарились на работе.
Он хрипло рассмеялся, но отнюдь не весело, потому что вся ситуация напоминала катастрофу которая либо произошла, либо в процессе. Он читал книги и смотрел фильмы, и так начинались многие ужастики.
- Даже сдохнуть нормально не могу...что за проклятие...
Это были мысли которые он случайно, от нервов и боли, проговорил в слух. И было в этих словах много горечи и разочарования. Он действительно хотел умереть. И в то же время жгучее желание жить тоже бурлило внутри.
Он снова поднялся, пошатываясь пошел к бару и вынул оттуда две бутылки воды, одну почти залпом сам опустошил, его сушило безумно. Вторую принес директору. Хоть он и был скотиной и язвой, но не плохим человеком.

[Leonarde]

Леонард рацию взял. На первый взгляд прибор был безнадежно испорчен. Но он попытается исправить. Позже. Когда не будет так гудеть голова и начнут слушаться пальцы.
Он пока не пробовал встать. Удар электричеством - подлая вещь, последствия могли быть отсроченными на минуты, часы или сутки.
- Смешно. - Флегматично согласился директор, присматриваясь к парню. Люцифей по его мнению находился на грани истерики. Не удивительно.
Говорить было трудно. Но Леонард все равно произнес, заставляя себя пока что если не двигаться - то хотя бы говорить:
- Джордано Бруно доказал не только, что земля вращается вокруг Солнца, но и то что перспективный молодой человек может запросто сгореть на работе.
Затем расстегнул манжет рубашки и рассмотрел металлический ожог. Шевельнул пальцами. Сжал в кулак. Дернулся, когда в одном месте кожа лопнула. Нервы целы. Порядок.
- Плохая карма. - Предположение отчего Люцифею так не везет. Кивком - благодарность за воду.
Леонард сделал лишь два глотка. Убирая едко-химический вкус во рту и наждачную сухость в горле. Присматривая краем глаза за Люцифеем.
- Слева в углу бара - вода с электролитами. Принесите мне ее, а не столовую. И себе возьмите. Не обычную. Это вредно.
Вредно при потере крови, менее вредно - при поражении электричеством.
- Почему меня не убили? - Промах Люцифея на арене можно было счесть признаком растерянности, эмоций, страха. Но только что директор вновь был в его власти, и вновь - беспомощный. А всё что получил - это звенящую скулу.
Сам Габрилович знал, что делал бы на месте Люца. Предложи ему кто-то такой же ужасный выбор. Он бы приложил все силы, чтобы уничтожить противника.
- Проверьте, работает ли вентиляция. Есть ли тяга. - Распорядился Габрилович своим единственным солдатом. - Звуки и запах из-за двери.
- И подайте мне трость. - Хотя в том, сможет ли он встать самостоятельно, Леонард не был уверен.

[Люцифей Сатан]

Люу нервно усмехнулся на "шутки" директора, который пока что не пробовал шевелиться. И это в некотором роде радовало, давало надежду что может его не будут все таки убивать. А с другой стороны оставаться с этим человеком взаперти очень и очень нервировало.
- Тоже мне молодой человек...
Фыркнул он на Габриловича, и потом уже совсем печально вздохнул рассматривая того и его руку.
- Да уж. Точно что карма.
А почему бы и не согласиться. У него после десяти лет вся жизнь пошла наперекосяк, рухнула и больше никакой удачи не было. Одна пропасть за другой. И тут то же самое оказалось. Снова поднялся за водой не понимая чем обычна не устроила, но пить хотел опять и потому не стал спорить, прошаркал и принялся искать. Когда наклонился весь взвизгнул, зашипел и дернулся, от чего только стало больнее и застонал. Спина болела ужасно. Каждое. даже самое мелкое движение, типа вдоха, отзывалось дикой болью. Но воду нашел и приволок директору вручая. Сел опираясь на стол, потому что подниматься с пола было тяжело. Сделал глоток воды и чуть не подавился им от вопроса. Закашлялся и тут же взвыл от боли. На глазах выступили слезы. Утер их и придя в себя ответил:
- А надо было?
Он раздраженно фыркнул от такого вопроса.
- Потому что я не убийца.
Да он убил один раз в своей жизни, и то защищаясь. Там выбора не было. А вот так, намеренно, пусть и спасая свою жизнь... нет если бы это реально помогло, может и убил бы. Но не бесчувственного человека.
Получив приказы он снова укоризненно посмотрел на директора. но злиться сил не было. Да и прав был тот относительно изучения положения. А как не смешно именно Кай оказался сейчас более здоровым. Он снова двинулся по комнате проверяя вентиляцию, та работала, а значит они не задохнутся. Потом подошел к двери и принялся слушать и принюхиваться.
- Вентиляция работает. От двери пахнет горелой проводкой, но уже слабее чем пару минут назад. Голосов и звуков не слышно уже.
Проговаривая он искал трость и найдя ее долго приседал что бы поднять. Поднял. направился к директору и присев возле него вложил ту в руки. Подумал рассматривая мучителя и все таки решился на что-то. Он опустился на одно колено и чуть нагнулся.
- Если повисните на плече мы сможем вместе встать.
Конечно не радовало, но понимал что раз увязли вместе то без взаимопомощи никак. Это он еще в банте первое что усвоил.

[Leonarde]

- Возможно. - Сам бы Габрилович ситуацией воспользовался и ликвидировал ближайшую непосредственную угрозу.
Не совсем то, что я о вас знаю. - Когда Люцифей сказал, что не убийца. Но Леонард кивнул, больше не спрашивая. Потому что он был - убийца. Но если у кого-то принципы и достаточно силы воли их придерживаться - то это не плохо.
Сатан двигался, выполнял что нужно - медленно, через боль. Его тело требовало, чтобы Люцифей лег и дал себе отдохнуть - дал закрыться ранам, дал себе хотя бы немного покоя. Но мальчишка все равно вставал, шипел, ойкал... и выполнял. Леонард следил за ним.
Пил долго, когда Люцифей все-таки принес воды.
Предложение помочь подняться было встречено крайне удивленным взглядом. Люц сам едва вставал. И плечо у него было располосовано первым же ударом.
- Если мы сейчас вместе упадем то это будет крайне неприятно. - В первую очередь - Люцифею. Потому что упадут они скорее всего назад - а значит оба - на его спину.
Но Габрилович уже поднял здоровую руку и схватился за плечо Сатана. Крепко, всеми пальцами. Смещая парню поврежденную кожу в попытке встать. Отталкиваясь с помощью трости во второй руке от пола.
Сильный рывок, поднимаясь на ноги. Потерянное равновесие - действительно заваливаясь вместе с Люцифеем. Два толчка с помощью ментального удара, - чтобы удержаться на ногах. Один толчок пришлось сделать себе в спину. Другой - Люцу, в месиво ран. Но Габрилович встал. И подхватил парня - чтобы тот не свалился.
Из-за использования способности пульсация в голове стала громче, оглушительнее. Леонард почувствовал мокрое под носом - пошла кровь. Нет, какое-то время мне лучше этого не делать.
Три длинных шага - к противоположной стене. Быстро, опасаясь, что если помедлит - то вновь окажется на полу. Протянув за собой Люцифея, словно тот был надувным юношей, которого только так и носят - одной рукой и крайне неудобно.
Ткнул с разгону Люцифея лицом и грудью в стену. Не отпуская, но уже не удерживая его вес. Пусть стена и ноги держат. Сам Леонард тоже прислонился боком к стене.
Весь маневр был стремительный и целеустремленный. К сейфу, в котором медикаменты. И который откроется только по биометрии Габриловича.
Мужчина приложил металлизированную ладонь к сканеру... и ничего не произошло.
- ... псикрев.
- Стоите? Мне нужна вторая рука.

[Люцифей Сатан]

Возможно или нет, Люц не знал. Но он себя таковым не считал. Нет, может в глазах окружающих он и выглядел убийцей, но сам не хотел им быть. Задумался рассматривая директора, вспомнил что убил все же дважды, еще был священник. Но то тоже от безвыходности. Потом вспомнил бандитские разборки, но в них редко он участвовал, он же химик, но если и стрелял, то ведь в ответ, в вооруженных людей. И никогда он не убивал беззащитного. Священник не в счет. А директора сейчас убить это было все равно что любого другого спящего человека.
Слова про упасть не радовали.
- Значит не надо падать.
Ответил он все еще ожидая действий. Сам он понимал что не знает и не сможет отсюда выбраться, если конечно они собираются выбираться. Но оставлять все как есть точно не было смысла. А директор хотя бы знал как действовать.
Тот все же воспользовался предложением. За эти секунды, пока они поднимались, шатались, падали и толкались, он успел проклясть все на свете. Сначала он застонал, стиснув зубы. зарычал от боли, когда пальцы Габриловича впились в плечо, но тепел, отталкиваясь ногами что бы тот мог подняться, помогая, пытаясь даже придерживать, но от боли рука плохо слушалась. Но когда они начали падать понял что у него нет сил того поймать или удержать, начал заваливаться, и уже прощался со всем, но такого он не ожидал. Сильный удар в спину все же заставил его закричать, пред глазами начало все плыть, появились черные пятна и слезы, застилавшие вид, и если бы теперь его не поймал директор, он бы точно ляпнулся на пол. А так пока он пробовал в себя прийти, его куда то уже тащили, он только послушно и вяло перебирал ногами. Но отрезвил его именно удар лицом о стену. Он вцепился в нее руками наваливаясь всем телом, застонал и чуть перевернувшись уперся здоровым, более менее, плечом. Директор что-то делал с сейфом. и явно все шло не так. Он кивнул.
- Стою...
Прохрипел в ответ, принимаясь вытирать лицо, потому что разсек себе лоб о стену и с саднил щеку.
- Берите.
Ответил на слова про вторую руку, потому что сознание у него плавало и он не совсем понял смысл сказанного. Ноги держали плохо но он все же стоял. навалившись на стену, вытирая бровь и шипел и постанывал. Спина болела так как не болела при первых ударах, кровь снова шла, но больше она лилась из плеча. регенерация уже плохо справлялась, она и так была не самого высокого уровня у него, а после сегодня и вовсе батарейка села почти.

[Leonarde]

"Берите". - Габрилович даже хмыкнул вслух, оттого насколько это странно прозвучало. Не то Сатан собирался ему позволить себе руку отрезать, и щедро предлагал "берите", не то считал что у него с собой где-то запасной набор есть.
Впрочем, ситуация была совершенно не смешной. Кай "отъезжал", неудачно приложился о стену, у него открылись кровотечения. Габрилович не сомневался - стоит его отпустить и парень все-таки стечет вниз, на пол. Секунду рассматривал эту альтернативу: дать Люцифею все-таки немного полежать. Может быть даже отключиться. Затем альтернативу отбросил.
Директор переместился, прижимая парня бедром и ногой к стене - и все-таки освободил здоровую руку.
Сейф все равно не открылся.
Тогда Леонард сделал то, что только что пообещал себе не делать - применил способность. Направленным ментальным ударом срезав петли на дверце сейфа - и заодно здорово смяв всю дверцу. На этот раз перед глазами ненадолго потемнело.
Леонард читал, что несколько лет назад, до перевода в колледж, у него были проблемы со способностью к удару - из-за перегрузки. Сейчас приходилось испытывать на себе что это такое.
Ладно, беспокоиться по порядку.
Инъекторы со стимулятором находились на самом близком месте и были заправлены. Плюс в технику безопасности. Леонард взял один, снял колпачок иглы - не забыв педантично положить назад в сейф - и сделал себе укол под ключицу. Спустя секунды - волна фальшиво-медикаментозной бодрости, смывающая слабость, усталость, и, частично, боль.
Четыре инъектора. Каждый - на сорок минут. А вот это уже минус в технику безопасности. Мало.
Самое разумное решение: использовать все три по очереди и по мере необходимости.
Леонард снял колпачок со второго - и уколол стимулятор Люцифею. В место на боку, чуть выше пояса испачканных кровью брюк.
- И все же, чужие жизни на вас есть, - кое-как удерживая Сатана бедром от падения. - Судя по вашему личному делу - не менее дюжины. Как это объяснить, не-убийца?
Ему не было интересно. Ему нужно было, чтобы Кай говорил. Оценить, расходовать ли на него второй стимулятор. Потому, что, похоже, парень был в намного худшем состоянии, чем директор.
Если директора "отпускало", то Сатану становилось явно хуже.
Габрилович шевельнул пальцами, собираясь отщипнуть кусочек железа от дверцы сейфа - и по-привычке наложить стальные скобы-швы хотя бы на плечо парня. Но остановился. Применение способностей его собственное состояние определенно ухудшит.
- Ладно, вспомним учебу... - Аккуратно переставляя содержимое сейфа и выискивая нужное.
- Что вы изучили сегодня на уроке первой помощи? - Поинтересовался директор успехами парня.

[Люцифей Сатан]

Похоже все шло не так гладко как планировал директор, и даже то что он пробовал двумя руками не помогало, так что тот применил способность, что похоже сейчас Габриловичу давалось так же тяжело как и Люцу, если бы он попробовал. Только вот он не был уверен что у него вообще получится. За сегодня он переборщил со всем, так что даже регенерация уже очень медленно работала. Но все же работала. Кровь из плеча не лилась, а только чуть текла, утихая, как и спина. То что его придерживали ногой было к стати, потому что сам бы он уже давно сполз на пол и даже может отрубился. Похоже ударом по спину и рукой директор хорошо так разорвал ему и того рваные раны, потому что левая рука почти не слушалась.
Наверное я просто сдохну от того что есть...
Хотя не сильно верил в это. Тусклым взглядом наблюдал как мужчина колет себе что-то, и ему явно легчает. Но удивлением стало то что и ему укололи. Он думал что его убивать собирались. А тут что-то не то получалось. Или это такой изощренный способ пытки, неясностью довести до пика, дать надежду, а потом все обломать. Сознание плавало, но вот на ногах стоять стало легче, и когда понял вопрос то почувствовал что он наверное хочет ответить, вроде как исповедь перед смертью.
- Больше дюжины. Наверное.
Он несколько раз не глубоко вдохнул и попробовал сфокусировать взгляд на директоре. Получилось.
- Первого убил за дело, он из меня дьявола изгонял. Трое суток держал привязанного без воды, еды, бил и в результате каленым железом на шее знак оставил. Это была самозащита, что бы сбежать.
На шеи прекрасно было видно клеймо.
- Потом я убивал в банде. Но это редко бывало. И только на разборках. Но там все вооруженные были. Все стреляли. И то я старался не убивать по возможности. А последние....
Он вздохнул. У него по телу разлилась энергия и он осторожно выпрямился сам уже стоя но все же придерживаясь стены.
- Я не убивал всех тех членов банды которых на меня повесили, перед тем как в психушку загнали. Я убил только одного. Который пытался убить меня. Остальные сами друг друга поперебивали. А когда полиция прибыла там только я живой был и с ножом, в крови. Конечно все на меня повесили. Кто разбираться будет.
Он сожалел что тогда так получилось. Конечно винил себя за наркотик. Но не он убивал.
- А вот убить безоружного бесчувственного человека, не имея веских причин. Вот это было бы убийством. И ради мести или от злости было бы убийством.
Он замолчал переводя дух. Смотрел как директор достает аптечку и прочее из сейфа. Это было не понятно и откровенно удивляло.
- Эм... Накладывание жгута и шины... кажется.
Потом вспомнил как его подожгли и его передернуло. От этого он вскрикнул, зашипел, но боль все же была не такой сильной как ранее, лекарство работало и притупляло.
- Но я могу зашить и перевязать вам рану. Я хорошо знаю анатомию и увлекался медициной. И из того что есть я могу смешать еще схожий препарат что бы сил давал. Могу многое из этого сделать. И кровь остановить, и ожог подлечит. Я химию знаю лучше чем умею читать.
Он не хвастался. просто из такого набора лекарств что были тут он мог многое намешать и знал как они работают. Это было единственное в чем он был уверен все цело и полностью. Что знал и что умел. Он ткнул в один препарат, потом в другой и третий.
- Если их грамотно смешать и нагреть, потом остудить, то они снимут последствия тока и поддержат сердце.

[Leonarde]

- Плохой был профессионал. - Заметил Леонард про изгоняющего. - Как вас тогда звали?
Поскольку из "Люцифея Кай Сатана" изгонять самого князя Тьмы паспорт велел. Заодно - проверяя память и сознание парня.
Лекарства, которые находились в сейфе, в основном предназначались именно для случаев травм и тяжелых травм. Директор рассматривал тщательно каждую бытулочку, каждый блистер и каждый шприц.
- Да. И псевдо-наркотик тоже не вы изготовили. К тому же, откуда вы знаете - вы убивали их или нет, все равно же не помните ничего. Повернитесь.
- Полны талантов. Тогда что вы... химик... делаете на моем факультете? - "химик" было сказано как ругательство.
Габрилович развернул парня спиной к себе. Главным образом - чтобы тот не видел, что он сейчас делает. Много знания - много печали.
Условия у них были боевыми. Так что и меры тоже.
Габрилович взял Люцифея за шею сзади и придавил к стене бедрами- теперь чтобы не сбежал, и чтобы не вырывался сильно. Откупорил бутылку с перекисью, и вылил сверху половину на самый широкий из разрывов на спине Люцифея. Следом за перекисью - тюбик медицинского клея - и холодный край степплера. Вгоняя в парня одну за другой ряд скоб - несколько более широких, чем те, что Леонард накладывал способностью. Но так же надежно захватывающих края раны. Сверху скоб - еще клей.
- Не считайте личным, но смешивать что-то химическое человеку, который угробил свою банду самодельной дурью, я не доверяю. - Препарат действовал и голос директора вновь стал спокойным и ровным, как и движения рук.
- К тому же греть здесь нечем. И времени особенно нет.
- Когда вы вопите - у меня от вашего крика болит голова. Когда у меня болит голова - то дрожат руки. Я сейчас вылью оставшийся пероксид. Намёк понятен?

[Люцифей Сатан]

Люц только чуть кивнул. Специалист и правда был уродом. Фанатиком.
- В детском доме называли Джон. А потом в семье я как Кай представился. Я не говорил как меня зовут, и мое настоящее имя не могло повлиять. Просто увидели случайно как я в глуши тренировал способности.
Он их всегда развивал. В память о родителях которые старались все для него сделать. А вот следующие слова директора резанули по ушам. Да, его до сих пор мучил вопрос он убил всех или не он. Но сам он верил что не он. Но это не отменяло сомнений. И сейчас было безумно неприятно и больно слышать про это.
- Да. Я изобрел. По заказу. И да я его распылил. И я каждый день жалею об этом.
Он начал откровенно закипать, все же лекарство давало сил и притупляло боль.
- Но это не было намеренным убийством.
Было безумно обидно слышать такие слова от человека который его хотел убить только за то что он портит ему статистику. И это правда безумно злило. И то как сейчас над ним насмехались.
- Да какого черта вы несете? Я не хочу стоять всю жизнь над пробирками. И не я себя сюда записывал. Вам так нравится издеваться? Какого черта вы сейчас все это делаете, если хотели меня убить, казнить медленно и мучительно?
Но его не слушали и тупо просто силой развернули и прижали к стене. Ничего хорошего в таких экстримальных условиях от такого сурового и грубого человека Люц не ждал, а потом поднял руку к лицу и как только полилась перекись, прикусил руку, что бы не орать дальше. И он не ошибся. Дальше он бы орал, если бы не лекарство и не рука. А так он просто стонал, проклинал все на свете и себя в первую очередь. Хотя и своего "доброго лекаря" тоже, материл про себя на чем свет стоит. Когда все закончилось, на время. он так и стоял но услышав очередные слова, все же не выдержал и хрипло прошипел.
- Да какого черта? Не доверяете и хрен с вами. А говорить об этом нафига? Я как лучше хотел. Одно дело когда ты эксперементируешь, и другое дело когда точно знаешь что и как. Типа вы, уро.... врачи всякие типа не гробят людей когда изобретают новое лекарство или вакцину?
Он сам лдично видел сколько ребят умирало в НЦ когда на них пробовали эксперементальные препараты. Он не понимал что сейчас происходит. Это человек его пугал, раздражал, заставлял себя ненавидеть, и в то же время все же, вызывал и какое-то уважение. Но все же больше пугал. Потому что Кай не понимал что от него ожидать. Ну и потом, только теперь он понял насколько здесь все серьезно, как сильно он влип, и что здесь правда убивают. Только вот не понимал откуда у него такое дикое, звериное желание жить проснулось.
На очередные слова утих.
- Хорошо.
И снова прикусил себе руку. Что бы не орать. Что бы раздражать. Да и просто что бы молчать, потому что он не мог сейчас в себе разобраться, столько всего внутри бушевало.

[Leonarde]

- Чтоб вы отвечали. - Собственно, единственная пока что цель всей этой беседы. На которую Люцифей реагировал так эмоционально, что впору его самого вместо газовой горелки использовать.
Чтобы отвечал, чтобы директор знал, что тот в сознании - и продолжает быть таким же засранцем, как был прежде.
Люц глушил рукой собственный крик, Леонард использовал оставшуюся перекись и оставшийся клей. На все раны Люцифея не хватило, но самые крупные он "прихватил" - клеем и скобами, или и тем и другим.
- Стимулятор. Обезболивающее. От сердечной недостаточности. - Выдал Леонард заказ, передвигая еще не слишком очухавшегося от штопки Люцифея к сейфу. - Хозяйничайте.
Убедившись, что падать парень не будет - похромал к двери.
К сожалению, молния прошла через ту ногу, что была до этого здоровой. И теперь даже сам Габрилович не мог понять, на какую же из ног он хромает.
Замок оказался испорчен. Не только сгорела электроника, но и частично расплавилась сталь. Пытаться открывать управлением металлом было чревато - точно Леонард не знал, но, если бы он сам ставил сюда замки, то точно бы предусмотрел способ, чтобы студенты с такой способностью не могли открыть.
Выбивать ментальным ударом - изнашивать способность, да и то, возможно, не получится.
Так что директор направился искать другой выход. И нашел. Тоже заклинившая дверь с испорченной системой. Но эта была - тонкой, и вела в соседнее экзекуторское помещение. Дверь Габрилович выбил плечом с одного удара. Поругавшись "псикрев" на хлипкость. Это помещение было оформлено как лаборатория современного доктора Франкенштейна.
- Я нашел вам горелку и сухой спирт, - сообщил он парню, вернувшись.
- И аммиак.
Привычный взгляд на часы - которые оказались расплавленным кусочком железки вокруг ярко-красной кожи. Боли от ожогов Леонард сейчас не чувствовал. Что было не очень хорошим знаком. Как и сильный тремор в руках, появляющийся время от времени.
- Когда вы в последний раз делали взрывчатку?- Светский вопрос. Если дверь нельзя выбить или прорезать - ее всегда можно подорвать. Дверь или стену.
- Если не подорвете нас двоих - с завтрашнего дня и до конца учебы будете прозябать над пробирками. Декану научного вы понравились. - Леонард принял решение. И прекратил мучить парня неизвестностью. Главное, чтоб я об этом не пожалел.

[Люцифей Сатан]

Слова директора как-то даже заставили заткнуться и задуматься.
Что бы отвечал? То есть ему важно знать что я в сознании? Почему.
Он не понимал такой резкой перемены в отношении директора к нему. Однако сильно задумываться у него не получалось, по ому что так как штопали его спину, никакой пытки не надо больше. Он до крови прокусил руку, стонал и рычал, но честно не кричал. А когда все закончилось, очень хотело отрубиться. но взамен этого Люца поставили к сейфу, он отплевывался солоноватой металлической кровью, и слушал директора, глядя на него совсем уже тупо и не понимающе. Сатан только тупо кивнул на заказ, и когда Габрилович направился исследовать дверь и помещение, на мгновение прикрыл глаза. Он пытался собрать мысли в кучу. Потому что чувства все после штопки быстро испарились, оставляя непонимание и боль. И все.
Но отказываться от предоставленного шанса. а именно так он воспринял оказанное доверие, не собирался. Принялся копаться в сейфе, пересматривая находящиеся там препараты. Кое что отставлял, но таких было мало, только те из которых нужное вещество долго вытягивать, все остальное же он выгреб на стол рядом, и вздрогнул от грохота, неожиданного.
Обернулся и увидел что директор уже вышиб дверь в соседнее помещение.
И у этого человека я пытался выиграть? Дурак.
Люц кивнул, тяжело оторвался от поверхности на которую опирался, сгреб все препараты в охапку и направился в новое помещение.
- Это хорошо.
Кивал он на ходу, но когда вошел понял что попал в ужасную пыточную где явно ставят опыты над людьми, иди их тут просто разделывают. Он замер на пороге, его передернуло от воспоминаний. Такое он уже видел в НЦ где его держали. Он бы может и совсем завис, но новый вопрос директора его выбил обратно в реальность. Люц не сразу ответил, только после того как набрался сил и смелости пройти в помещение и поставить все препараты на стол.
- До того как меня ваши забрали в исследовательский центр. Нет... еще там в начале пару раз делал... когда сбежать пробовал... но то мелочь, не серьезно.
Он на мгновение прикрыл глаза, глубоко вдохнул. Но сейчас он был настолько уставшим, испуганным и подавленным, что у него не осталось сил даже злиться. Тем более спина начинала все сильнее болеть. Видно заканчивалось действие укола. Он приволок все что надо из оборудования, грелку, колбы, и прочие принадлежности. От последних слов Люц замер так и не донеся последнюю колбу до стола. Он просто не мог поверить в то что слышал. Директор, который столько времени хотел его убить, и который начал это делать, вдруг сам давал ему шанс.
Кай обернулся и растерянно поднял глаза на Гбариловича.
- Но почему?
Он не мог понять, не мог поверить в шанс который ему давали. Он уже смерился со смертью, даже хотел ее, и тут оппа... он просто не мог поверить. Потом тряхнул головой, отвернулся, потому что у него из глаз начали слезы течь, некоторое напряжение начало спадать, неизвестность уходила. Он размазывал руками слезы и параллельно принялся смешивать что-то в пробирках. Пошло шипение и дым, но он не прекращал. Минут пять он молча возился. Потом снова вытер лицо, размазывая сопли, кровь и слезы по нему, и пошатываясь прошел в другой конец, взяв все шприцы которые нашел. В половину набрал стимулятор, и повернувшись отнес шприцы директору. На столе что-то варилось.
- На остальное надо чуть времени. Это стимулятор.
Он подумал, осмотрелся.
- Мне надо знать как устроены дверь или стены. Что взрывать будем.
От этого многое зависело, какую сооружать взрывчатку. Так что бы еще и выжить.

[Leonarde]

У Сатана возникла какая-то заминка на пороге. Он просто стоял, покачиваясь, и смотрел на помещение. Леонард уже собирался уточнить, надо ли персональный пинок - но парень взял себя в руки и вошел. Сейчас он выглядел хуже, чем еще десяток минут назад. Ничего удивительно: стимуляторы, чтобы обеспечить относительно нормальную жизнедеятельность, выедали остатки сил из организма.
- Почему - что? - Хотя, скорее всего, парня интересовали причины самого главного решения. Директор обыскивал чужой стол как раз. Хотя шанс найти исправную рацию или что-то столь же полезное был минимален. Поднял взгляд на блондина, у которого подозрительно увлажнились глаза.
- Я вам даю еще один шанс. В кредит.
Стоит ли доверять химику, который, колдуя с реактивами, плачет и вытирает кровь? Бедная моя техника безопасности.
Когда Сатан подошел со шприцом к нему - Габрилович взял один - и вколол Люцифею в руку. Быстро и почти безболезненно.
- Мне пока не нужно. Руки дайте. - Поймав пальцы Кая и чуть сжав. Проверяя, есть ли в них дрожь - и насколько сильная.
Габрилович и сам мог смешать взрывчатку из подручных средств. Пусть практиковался он тоже давно. Но по его мышцам время от времени проходил сильный тик - что по рукам, что по ногам, вероятно, из-за удара током. Не самое лучшее состояние для того, кто смешивает взрывоопасные компоненты.
- Входную дверь. Дверная коробка - пять сантиметров в ширину. Сталь, заполненная изолятором. Самое слабое место - соединение коробки и бетонной стены.
- Академию мне только не развалите.
Прежде, чем отпускать парня заниматься взрывчаткой. Что он, конечно, будет контролировать, стоя у него над душой:
- И проценты по вашему кредиту я буду снимать еженедельно.
Габрилович ткнул пальцем Сатана в шею, там, где был старый ожог после неудавшегося экзорцизма:
- Эту гадость - свести.
Такой же тычок пальцем в лоб Люцифея:
- К психологу - каждый день. Или так часто, как он скажет.
Еще один тычок в лоб
- Учитесь хорошо. Вы больше не студент силового факультета. Потому, что на силовом факультете учатся убийцы. Я бы отправил вас на факультет искусств - но рисуете вы из рук вон плохо.
- И не давайте мне причин передумать. Теперь давайте выберемся отсюда. Мне кажется, ситуация снаружи еще хуже, чем здесь.

[Люцифей Сатан]

Шанс в кредит это было более чем понятно. Сначала парень просто тупо стоял возле директора и смотрел как тот вкалывает ему укол, протянул и дал руки как того требовалось. Но все же информация дошла до мозга. Вернее даже не до мозга, у него чуть раздуплились эмоции, и тут же навалилось чувство благодарности и стыда, за все что он натворил. Так часто бывало с ним.
- С...с...Спасибо....
Пролепетал он не совсем внятно но искренне, и глаза снова стали влажными от благодарности и нахлынувших чувств. Оказывается наступает такое блажентво и умиротворение когда после того как ты попрощался с жизнью тебе вдруг дают шанс, что словами он не смог бы этого передать. Только сейчас он понял на сколько все же хотел жить. И только сейчас понял насколько был не прав в отношении своего поведения. Сразу стало стыдно и за свое отношение к Беккету, и вообще ко всем в академии.
Руки парня немного дрожали, но это сейчас было от нервов и возбуждения. Но когда он слушал про дверь и прикидывал как и что взрывать, он вдруг весь собрался, подтянулся, выпрямился, тремор пропал, взгляд стал собранным и серьезным. Колесики в его голове уже крутились.
- Не разнесу.
Он говорил уверенно. Не самоуверенно, а именно уверенно. А потом слушал и откровенно краснел от той заботы которую сейчас проявил к нему директор. Про шрам, про психолога, про кредит.
- Х...х... хорошо... я все выполню. Я постараюсь.
Он кивнул когда понял что все же шанс есть. А на каком факультете учится разницы для него не было особой. Но как только они заговорили про выбираться. он снова собрался. Кивнул директору и, поскольку его препарат подействовал отлично, что-то сродни амфетамина, энергию давал на ура, только все же это был не совсем наркотический стимулятор, он уже довольтно таки бодро пошел к колбам в которых закончило вариться еще два препарата. Быстро остудив их перелил и наполнил шприцы, снова отдавая директору. И сейчас он был собран как никогда, спокоен, сдержан, уравновешен.
- Это обезболивающее. А это...
Он протянул пять шприцов. меньше всего.
- От сердечной недостаточности.
Все таки химик из него был отличный. Отдав он направился к двери и принялся уже сам ее осматривать в том месте где Габрилович сказал самое уязвимое место.
- Отлично... хорошо...ага... а это что... замечательно...
Люц вернулся в лабораторию и принялся шарить по ней вынимая еще какие-то вещества и тары. Все громоздил на стол. Потом размял руки и принялся варганить взрывчатку. От сосредоточенности он высунул кончик языка.
- А кем работали мои родители в морисс?
Этот вопрос его очень сильно волновал. Уже много лет. Он же мечтал быть как они. Задал вопрос без отрыва от производства. Все шипело, булькало, бурлило, он мешал, переливал, взбалтывал и прочее.
- Найдите что-то вроде масок нам.
Когда сосредотачивался забывал кто с ним, просто давал распоряжения которые были необходимы. А маски им очень понадобятся. Он решил не просто взорвать дверь, а полу взорвать, полу разъесть. Сложное вещество варганил.

[Leonarde]

Леонард еще какое-то время оставался рядом - на случай, если Люцифей рухнет в обморок. Потому, что известие о внезапном спасении от смерти было стрессом не меньшим, чем смертный приговор. Но Люцифей... Кай взял в себя руки.
- Отлично. Спасибо. - Все-таки Габрилович решил оставить его в живых, решил оставить студентом Академии. А значит - доверять. И кредит доверия, который волей случая пришлось выписать Каю был не меньше, чем кредит на жизнь. Потому что директор взял препарат, который должен был выравнять ему сердечный ритм, и сделал себе укол. В плечо, через одежду. Затем - одна инъекция обезболивающего.
- Вам уколоть, или вы сами? - Насчет оставшихся обезболивающих.
- Я их не знал. - Холодный ответ. Стоя над Сатаном, воодушевленно смешивающим ингридиенты. В душу директора закрались сомнения - правильно ли он сделал, допустив парня к химии.
Дальше он говорил только когда руки парня были заняты безопасным, а не опасным смешиванием:
- До отставки я работал в восточном регионе. Ваши родители - в цивилизованном мире. - Масок не было. Леонард нашел стерильный бинт и смотал его несколько раз, сделав два плотных платка, с краями-завязками.
- Об их должностных обязанностях могу лишь предполагать. Судя по тому, что они были все время на виду - разведовательно-операционная деятельность. Полагаю, подчиненный штат от двадцати до пятидесяти человек.
- Если вы нас сейчас не отравите и если это для вас важно - могу узнать подробности. В любом случае, ваше родовое поместье отошло вашей тетке по отцу - а после ее смерти ее сыну. Для того, чтобы его вернуть вам бы пришлось заявить о своем существовании. В Германии вы официально числитесь среди пропавших без вести.
Наружный слой импровизированных масок Леонард смочил водой из захваченной бутылки.
- Люди вроде ваших родителей обычно работают в "бархатных перчатках". Не силовики. У вас кровь из руки идет. - Только сейчас заметил Леонард прокушенную кожу.

[Люцифей Сатан]

Директор все же принял от него лекарства сварганенные человеком которому не доверяли и многие его терпеть не могли. И это было приятно. Директор себя уколол. Обеими препаратами. Люц сам не замечая расплылся в улыбке, смущенной от благодарности и доверия.
- Не за что. Да уколите... пожалуйста...
Колоть себя в руку или шею не очень удобно. Так что ту он доверял Габриловичу. Да и чего уж не доверять то? Убить уже хотел и начал убивать, потом дал кредит на жизнь и доверие. Чего больше то желать?
То что директор не знал родителей немного конечно расстраивало, все же он надеялся что-то про них узнать. именно про их работу. Какие они были он помнил. Но ведь никогда не знал про работу. И правда Кай не на долго стал смешивать более мирные вещества и греть их. Но все же что то ему рассказали. Из сказанного подумалось что родителям доверяли и они были командирами, пусть и разведка.
- Да... пожалуйста... узнайте... я..эм...и раньше просил узнать... мне обещали...но так и не сказали ничего... Мне важно... это вроде как.. ну вроде как стимул... я всегда хотел как они быть...
Но вспомнил он про это только сейчас, на грани смерти, когда от каждого удара хлыстом перед глазами проносилось прошлое с болью. Но лучше ведь поздно чем никогда вспомнить. А вот про поместье стало неожиданностью и он повернул голову посмотрев на мужчину.
- Как тетке? Как безвести пропавший? А мне мой..эм... куратор в НЦ говорил что он все уладил и поместье мое.
Получается его обманули, только зачем он не понимал. Это расстроило и это отразилось на лице. Но он тут же взял себя в руки и принялся снова мешать.
- Я не очень понял про перчатки? Типа не пачкаются? или не оставляют следов?
Перевел взгляд на руку, вздохнул. отлил быстро из нескольких колб что-то, смешал и этой отдельной смеси капнул немного на рану. Тут же зашипело, а когда пена сошла было видно что рану он просто прижег. Зубы у него были стиснуты но он быстро отвернулся что бы его лица не было видно, и снова принялся мешать.
Получилось две смеси. Одну он разлил в четыре пустые колбы. Потом по стеклянной палочке влил вторую смесь в них и ту же герметично закупорил все колбы. Потом аккуратно их встряхнул перемешивая содержимое. Только после этого выдохнул и повернулся к директору.
- Пока что не отравил и не взорвал.
Он взял одну из масок себе.
- Так, теперь как делаем. Колбы надо сильно встряхнуть перед броском.
Он взял колбы и пошел к двери входной, останавливаясь от нее на расстояние.
- Мы с вами одновременно бросаем колбы вон в те места.
Он прошел и мелом, который прихватил с собой, на двери нарисовал 4 крестика.
- Предварительно одеваем маски. Кидаем колбы и быстро прячемся в лабораторию. У нас будет три секунды. Жидкость в колбах разбившись вступит в реакцию с воздухом и получится едкое разъедающее взрывчатое вещество. Если три секунды оно бешено будет разъедать металл и потом рванет. Ну а дым от него тоже едкий и по этому особо им дышать не надо. не отравит конечно, но вывернуть может капитально. А маски должны помочь.
Эта взрывчатка была его изобретением на основе эксперимента с другими взрывчатками. И он гордился этой смесью.

[Leonarde]

Кай как-то странно, широко-широко словно Чеширский кот улыбался. Габрилович даже заподозрил подвох с препаратами. Промолчал. Ввел Сатану в плечо иглу и медленно выдавил обезболивающее.
Он предполагал, что дальше будет. Организм парня последний час справлялся с острой болью - как мог. А тело с болью может справляться только естественно выделяемыми морфинами и эндорфинами. После того, как препарат заблокирует болевую восприимчивость Кая запросто может развести.
- Мертвым? - Безжалостное уточнение про родителей. Сам Леонард своих не знал. И знать давно не желал. И вот такой тяги идти "по стопам" не понимал. Тем более, что Люцифей именно в сторону кладбища уверенно топал.
- Не слышал о таком. - Насчет принадлежащего Люцифею поместья и чужих обещаний. Рассматривая на свет колбу со смешанной жидкостью.
- Кай... чем вам пластик не угодил? - Он-то полагал, что парень по-быстрому сделает самое простое взрывчатое вещество. А не эксцентричную химию, взрывающуюся-разъедающую, и опасную для легких немолодых директоров.
- "Бархатные перчатки" значит нежно. Уговоры, шантаж, обман. Взлом с проникновением. Шпионаж. Подставные люди и события. Не "железный кулак".
- Еще сердечки нарисуйте. - Когда Люцифей обозначил крестиками места для взрыва. Люцифей, становясь деятельным, становился крайне деятельным.
- Куда же вашу неуемную энергию направить? - Подумал директор вслух.
- Хорошо. По-вашему.
С прокусанной рукой Кай справился, впрочем, в стиле "железного кулака". Быстро, эффективно - и больно.
Леонард принес из "пыточной" аккуратно сложенную рубашку Люцифея. Следы от плети он бинтовать не видел необходимости: все равно с этим лучше справятся в мед.центре, куда Люцифей потопает как только они выберутся. Но вот от пыли и ядовитого газа раны следовало прикрыть.
Леонард держал рубашку сзади за Каем - словно хороший швейцар пальто.
- Надевайте. В рукава руки вденете, или срезать?
Когда с этим было закончено Габрилович завязал на лице маску, поправил. И, одну за другой, швырнул колбы в обозначенные крестики. В обоих случаях попал в "десятку".
Выждал пока бросит Кай - и вместе с парнем зашел в лабораторию. Еще успев аккуратно приставить снесенную дверь. Три секунды - бездна времени.
Когда прогремел взрыв - директор стоял сбоку от двери. Он прикрыл ладонью глаза до взрыва - чтобы не попала пыль. И сейчас ожидал, пока она, и ядовитые испарения, осядут.
Дверь взрывчатка Люцифея вынесла. И часть стены - тоже.
Обещанно омерзительный запах расползался вокруг густым низким облаком. Директор прижал маску плотнее к лицу. Вентиляция работала - и она скоро это вытянет.
А потом Леонард выругался.
По-польски. Очень грязно. Не для невинных ушей Люцифея Сатана.
Такой взрыв должен был включить сигнализацию. Но вместо сирен в Академии царила тишина. И ночь.
- Нелокальная проблема.